Александр Новосельцев: "В России всё может быть, даже то, чего быть не может!" (фото)

Александр Новосельцев:
"В России всё может быть, даже то, 
чего быть не может!" (фото)
Фото: itogi.lpgzt.ru
В последние несколько лет застать в Ельце Александра Новосельцева почти невозможно (хотела написать – практически, но слово это он не любит, считает, что оно засоряет русский язык). Только в прошлом году своими путешествиями Александр Васильевич словно перекрестил Россию: с севера – от берегов Белого моря и промёрзшей земли Туруханского края (географического центра страны), на юг – до своей родной Нижней Волги, с востока – от Красноярска, таёжных зимовок сибиряков-охотников, Енисея и Алтая, на запад – до Калининграда и Пскова…


Конечно, путешествовать нужно самим. Но не менее интересно посмотреть на мир чужими глазами. Тем более глазами архитектора, преобразующего не только жилое пространство, но и окружающую действительность, выверяющего масштаб, как встреченной человеческой личности, так и географической карты собственных открытий и мечтаний. Познавательно услышать истории из уст писателя, вдохновлённого жизнью родной земли и человека, растущего из неё.



От Ельца до самых до окраин…


– Александр Васильевич, быть может, точечно обозначите, где успели побывать в прошлом и нынешнем годах?


– География моих впечатлений расширяется почти в геометрической прогрессии. Но ведь и впечатления «меняют угол». И, оказывается, пространство расширяемой лично для меня географии делается всё более привычным и, к сожалению, снижает остроту впечатлений. А ведь я только в этом году проехал Россию сначала на север, в Вологду (где встречал новый, 2016 год), потом: Волгоград – Краснодар – Астраханская область. Затем – в начале июня – Калининград, где был в составе литературного жюри «Гофмановского фестиваля». Потом, на Троицу, – Тюменская область. Оттуда – Кубань, Темрюк, Тамань... Следом – Тамбов, Пенза, Самара, снова Волгоград, и снова родные заволжские хутора Волго-Ахтубинской поймы. На обратном пути – хутора вольного Дона в станице Алексеевской на Хопре. Старые города Липецкой области: Лебедянь, Усмань, Данков, Задонск. В начале осени – под колёсами четыре тысячи вёрст – от Ельца до Красноярска: Дон, Волга, Урал, Иртыш, Обь, Енисей… Дальше – теплоходом до Бахты – тысяча семьдесят километров к другу, писателю, главному редактору альманаха «Енисей» Михаилу Тарковскому (внуку выдающегося поэта Арсения Тарковского, племянника гениального Андрея Тарковского. – Прим. авт.). Долгая холодная дорога, лёд на поручнях теплохода «Александр Матросов». Случилась и фольклорная экспедиция с моим земляком и руководителем ансамбля «Казачий круг» Владимиром Скунцевым к старообрядцам по тому же Енисею. Ходил в тайгу к промысловикам соболя за двести километров по притоку Иртыша – Бахте. Ни одного жилья выше по Бахте нет. Она стекает с юго-западных склонов великого Плато Путорана – там находится центр России: не в Туле, не на Урале, а гораздо глубже, чем мы всё это представляем. А дальше, за этим плато, – ещё половина России, огромной, величайшей и такой малоизведанной. От таёжников-охотников вылетали вертолётом, другого пути нет.


Из Бахты я полетел в Туруханск, на север за пятьсот километров. Что говорить о красоте тайги сверху? Она прекрасна и разнообразна! В Туруханске первым делом пошёл в музей, где собрана прекрасная коллекция этнографических вещей и вся история края Туруханского – там сидели все наши революционеры, в том числе и товарищ Сталин. Познакомился с замечательными писателями-охотниками, которых рекомендовал для печати в ряде региональных журналов, где я в членах редколлегии.


ФОТО


По возвращении из Сибири Москва и Елец встретили меня детской погодой – 2. Октябрь прошёл в поездке по старым русским городам: Мичуринск, Шацк, был и в Сергиевом посаде, Ростове Великом, Переславле-Залесском, Юрьеве-Польском, во Владимире, Гусь-Хрустальном... В начале декабря – Петербург с его архивами, Новгород Великий, Устрека, Старая Русса... Потом – во второй половине декабря – Белое море, Кемский район, село Поньгома. Там – охота, рыбалка. А главное – общение с местными людьми. Всё это – машиной, четыре тысячи километров. В последние дни года – Владимирская северо-восточная Русь, храмы двенадцатого века: Владимир, Суздаль, Кидекша... Оттуда через Тамбов и Чаплыгин – путь домой. Думаю, нашу планету только в прошлом году по километражу обошёл бы полтора раза.



– В последние годы в вашем сердце огромное место занимает Сибирь…


– Сибирь я стал «осваивать» от Шукшина. В двухтысячном году меня, родившегося на Нижней Волге, в великом Сталинграде, и живущего теперь в древнем Ельце, неподалёку от Дона, пригласили на Алтай выступить на Шукшинских чтениях. С тех пор в Сростки ездил не раз. Проехал и Степной и Горный Алтай до Телецкого озера, до Белухи, староверческих деревень в Уймонской долине. Потом каждый год – и не по одному разу – бывал в Тюменской области, на Вагае, где погиб Ермак, рыбачил на Заиртышских болотах, проехал три года назад Сибирь от Тобольска на севере до Уймонской долины на юге. Тогда впервые побывал в Омске, в какой-то степени родном для меня городе – там моя мама была в эвакуации, её отец на омском танковом заводе работал испытателем танков. Добрался я в составе писательской делегации и до Якутии.


Все эти сибирские пространства среднестатистическому человеку, выросшему в «российских европах», очень трудно уложить в сознание. Они громадны и почти непостижимы. Бывает, часов восемь летишь над огромными просторами Сибири и почти не видишь признаков человеческого влияния на природу, что так отличает «с воздуха» любой европейский кусочек России. Но ещё больше поражает, что всё это колоссальное пространство, непреодолимое для сознания нынешнего простого человека, было пройдено и принято под государеву руку в шестнадцатом-семнадцатом веках русскими людьми, казаками! Представляя возможности покорения этих гигантских расстояний, мы, избалованные средствами связи и транспорта, сегодня и мыслим-то иначе. Ведь даже накоротко утраченная возможность сообщения по мобильному или плохой участок привычной асфальтированной дороги нами воспринимаются чуть ли не как трагедия. А ведь путей-дорог в Сибири для первопроходцев никто не строил. И для многих современных людей будет откровением, что этими путями-дорогами были реки: в летнее время – на лодках, в зимнее – по льду. И лучших трасс представить нельзя! Так было в средневековье по всем русским просторам – европейская ли это часть России, или Сибирь. Мы, нынешние «русские средней полосы», этого совершенно не понимаем. Но стоит заглянуть в хроники – и почти все сообщения о путешествиях – торговых ли, ратных или посольских – указывают на продвижение по речным системам: по одной ли реке или с переволоками между бассейнами рек…



– Почему, рассказывая о сибирских путешествиях, вы принижаете ту часть нашей страны, что раскинулась западнее Урала, называя эту территорию «российскими европами»? Не хочу политизировать разговор, но всё же… Для меня вы – человек культуры. А западная культура очень мощная, во многом нас формирующая (живопись, литература, архитектура, философия…). Я понимаю, что вы, скорее всего, делаете акцент на «современных европейских ценностях», влияющих на людей…


– Всё познаётся в сравнении. Когда начинаешь анализировать, понимаешь, насколько тот – сибирский, енисейский – мир, его люди крепче нас. Это не самоуничижение, а констатация факта. Для меня сибирский мужик – понятие символическое. Такие мужики, крестьяне, и отстояли страну в войне. Воевали все, представители разных краёв и областей, наций и народностей, но так как страна в то время была по большей степени аграрной, то и солдаты её были от земли. Зимой я поехал в Старую Руссу, друзья привезли меня на озеро, где погибло огромное число наших воинов. У деревни Устрека, расположившейся на берегу, поставлен монумент павшим. Солдаты зимой по льду попытались ночью перейти озеро, а когда стало светать, фашисты их заметили и на открытом пространстве почти всех постреляли.



– Эта история не столько о героизме наших солдатиков, сколько о безответственности военачальников…


– И это в том числе. Но одно дело об этом услышать или прочесть, а другое – увидеть своими глазами. Мне сегодня страшно представить, что творилось на том льду, а они шли под пули…



– Безусловно, выиграть войну могут только люди, беззаветно любящие свою землю. Не за себя же они выходили на тот лёд?


– С одной стороны человек среди миллионов – песчинка. А с другой – когда ты идёшь в строю, то становишься частью огромной силы…



– И всё-таки вернёмся к противопоставлению России и Европы.


– Это не я, а сама Европа противопоставляет себя России. И громче всех кричат страны, считающие себя ущемлёнными – Польша, Прибалтика. Но везде есть люди, которым дела нет до интересов политики, они относятся к тебе, как к человеку, как к личности, а не как к представителю враждебного государства. Такое разделение народов кому-то очень выгодно. К сожалению, многие люди принимают на веру навязанную пропаганду. Иногда мне эта ситуация напоминает знакомую деревенскую картинку: человек идёт по улице, а из-за забора на него лает собака – толку никакого, даже напугать не в силах, зато шуму много.



– А вы слышали, что Илье Муромцу нашли новое место рождения?


– Слышал и удивился. Ведь на Украине не было записано ни одной былины – только на русском Севере передавались из уст в уста героические сказания о богатырях.



– Странно в России ведёт себя время. Попадаешь в храмы, например, четырнадцатого, шестнадцатого веков, дотрагиваешься до камней, и, кажется, что прошедших столетий и не бывало…


– В прошлом году я дважды объехал старые русские города – возникла у меня такая потребность. И специально заходил в храмы одиннадцатого-двенадцатого веков – времени становления Владимиро-Суздальской Руси. И попадал тоже в другое временное измерение. Старые города нужно посещать зимой, когда снегом укрыты плоды жизнедеятельности современного человека. Тогда связь времён наиболее явственна.



Ротация


– Император-освободитель Александр Второй утверждал, что Россией управлять не сложно, но совершенно невозможно. Когда смотришь новости или документальные фильмы о зауральской России, кажется, что роль государства там не так очевидна, как в европейской её части.


– Об этом задумываешься, когда бываешь в тех местах. Для нашего мужика Туруханский край всё равно, что Бог знает где. А ведь Туруханская земля – это, по сути, средина России, её географический центр. Куда только наши предки не доходили. В Якутию летишь-летишь, конца и края тундре нет. А люди везде находят себе пристанище. И там очень явственно понимаешь: человек шёл сюда, жил здесь, рассчитывая только на себя. Сегодня, конечно, у местных есть и судна на воздушной подушке, и снегоходы, облегчающие жизнь. Но они нужны только для того, чтобы что-то добывать, иначе не проживёшь. На Енисей я принципиально уже два года езжу на машине – через всю Россию. Каждые сто километров всё меняется: люди, речь, быт, культура, обычаи. Россия такая разная! Проезжаю около двадцати регионов. И не перестаю удивляться: люди живут там, куда не только первое или второе лицо в государстве не заглядывало – там никого из власть предержащих ещё долго не будет.


Расшифровывая документы о строительстве Ельца за 1591-1592 годы, выяснил, что строители города пришли из Ливен на Рождество 1590 года. В те времена руководство состояло из воеводы и градоначальника. Один занимался военным делом, второй – вопросами быта. И между собой они постоянно конфликтовали. Больше двух лет никогда не держались люди у власти – начинали воровать. Деньги из государственной казны на оплату работы строителям, казакам и стрельцам, охранявшим город, выделяли, а два начальника дрались за возможность украсть побольше. По статусу проворовавшийся не мог идти в плотники, его государственная машина двигала в другой город – вот и ротация кадров по-русски. Знаменитый Иван Мясной, прежде чем приехать в Елец, строил Тюмень.


Есть на Алтае Уймонская долина, её ещё называют Беловодьем. Место сакральное, неподалёку – Шамбала. Почему Беловодье? Когда тают ледники и с гор течёт Катунь, вода её белая, как молоко. Зато во вторую половину лета – она удивительно бирюзовая. Вода чистейшая, пить можно. В долине два музея: Рериха и народный, который содержит учительница. Интересную историю она рассказывала мне в маленькой избушке старообрядцев. Одному молодому вологодцу общество приказало идти и искать землю, где можно осесть. Пешком он прошёл около четырёх тысяч километров до Алтая, вернулся через полгода, принёс образцы зерна, ягод, мяса. Его семья поняла, что на плодородном алтайском чернозёме выжить легче, чем в северных широтах. Так, в девятнадцатом веке там и появились вологодские переселенцы. И таких историй много – сегодня известно кто и когда переехал с насиженных мест на Алтай. И люди шли в неведомые края, рассчитывая только на себя, на свои силы. Вот откуда эта мощь в современных сибиряках, алтайцах – от предков.


Если бы не все эти катаклизмы, которые произошли с Россией в прошлом веке, населения у нас было бы столько же или больше, чем в Китае. Уверен! В европейской части уже почти не осталось места, где людям можно жить и вести хозяйство. А в Сибири – полно. Через Пензенскую область и Мордовию я ехал в родовые шукшинские места. Там нет пятачка, где бы ни жили люди. Подобную картину видел только в Индии: летишь ночью, если на земле нет огней – это вершина горы или джунгли. А вообще весь Индостан светится.



Закон притяжения


– А какая она, не попадающая на экраны телевизоров и на полосы газет, глубинная Россия, в большинстве случаев слабо вовлечённая в политическую жизнь?


– Впечатление такое, что люди изо всех сил стараются выживать, особенно в сельской местности. Там, где есть рачительные хозяева, используется любой клочок земли, а там, где всё пущено на самотёк, взгляду не за что зацепиться. Например, в Карелии горы спиленного леса лежат. У нас бы каждый сучок в дело пошёл – степняк, тот понимает ценность дерева, когда его не очень много. Поэтому и хатки наши маленькие, что стройматериала не хватало. А на Русском Севере не дома, а домищи. Хорошо, что сейчас в Вологде, в Новгороде, в Суздале создают музеи под открытым небом, собирают жилища наших северян. Можно читать, слышать, даже по телевизору смотреть о быте Русского Севера. Но когда ты своими глазами видишь, как и в каких условиях жили люди, это производит впечатление незабываемое. До сих пор ещё существуют деревни, где живут коренным укладом, в домах, построенных по старинке.


В нашей стране действует закон притяжения… Москвы. В столице все финансы, каждый десятый россиянин, пожалуй, живёт тоже там. Люди едут туда, где есть работа и деньги. Вот и бросают свои сёла-деревеньки и перебираются в центр. В моей родной Волгоградской области хутора пустеют – люди в Москве работают вахтовым методом. Смоленщина, такое ощущение, просто опустошена – Москва всё вытянула… А переезжаешь за Урал – и почти нет заброшенных деревень. Москва далеко, поэтому все живут на той земле, где родились, в семьях по четыре-пять детей, люди занимаются своим делом. На мой взгляд, Москва просто высасывает соки из России и в первую очередь – из деревенской. Началось это не сейчас – ещё Василий Макарович Шукшин об этом писал в пятидесятых-шестидесятых годах.


О России можно судить по телевизору или проверить собственными глазами. На телеэкране она – одна, а в жизни – другая. Непонятная. Ведь совершенно непостижимо, как наша родина смогла выстоять в девяностые годы. Тогда до сердечной боли казалось: всё, пропадём, и ничто никогда не восстановится. Это как с больной матерью: видишь, что она гибнет, но ты – не врач и не знаешь, как помочь. В послевоенное время, когда мужиков почти не осталось, было восстановлено более четырёхсот городов. В деревню, где родился Василий Иванович Белов, с фронта вообще никто не вернулся! То есть сила в народе какая гигантская была, созидательная! Всё восстановили, заново отстроили страну. А в девяностые, когда поля пахали, заводы не останавливали, уйти в ничто… Пожалуй, только одна мысль, что бывали времена и похуже, вера народа не позволила кануть в небытие нашей стране. Выдюжили…


В девяностом году, ещё в советское время, в «Комсомолке» увидел иллюстрацию, как Запад намеревался разделить СССР: куда уйдёт Прибалтика, Украина, куда – Сибирь и Дальний Восток. Читал и не верил своим глазам: фантаст какой-то писал и рисовал. Но, оказалось, что реализация плана началась: страны, обретшие самостоятельность, сами отвалились, а Россию начали делить по вере и по языкам: в девяностые Татарстан собирался выходить из Российской Федерации, затем агония перекинулась на Чечню. Сегодня стало поспокойнее, но это не означает, что и ответственный за выполнение этого плана тоже успокоился. У меня к руководству страны много вопросов, но когда осознаёшь себя русским человеком и понимаешь, что Родина не на коленях стоит – коленопреклоненна она только на молитве – отдаёшь должное Президенту. И хватило бы только сил…


Удивительное – рядом


– Уильям Роджерс (американский ковбой, комик, актёр и журналист, коренной американец из индейского племени чероки) как-то заметил, что «Россия такая страна, о которой, что ни скажешь, всё будет правдой. Даже если это неправда». С одной стороны забавное замечание, с другой – заставляет задуматься…


– На самом деле всё верно. Ведь житель Африки никогда не поверит, что вода может быть как камень. И пока он не проверит, не примет. Льда-то многие жители чёрного континента никогда не видели. С Россией дело обстоит точно так же. Ведь у нас есть всё! Даже полюс холода – в России! (Существует несколько мнений о точном месторасположении северного полюса холода. В настоящее время основными претендентами являются два населённых пункта Якутии: город Верхоянск и село Оймякон. Южным полюсом холода считается российская станция «Восток», расположенная в Восточной Антарктиде. 21 июля 1983 года там было зафиксировано 89,2 °C, что является самой низкой температурой воздуха на поверхности Земли, зарегистрированной за всё время наблюдений. – Прим. авт.). Для меня зима началась в сентябре в Туруханске – 26 градусов мороза. Уже лет десять лето я встречаю в Тюменской области: на Троицу езжу на Вагай. В начале июня стояла такая жара, что мы просто не выходили из воды. Такое же пекло и в Якутии было. То есть, если уж там зима – так зима! Коль лето – то лето! Правда, короткое.


А вообще в России всё может быть, даже то, чего быть не может! Например, в этом году я видел, что камни на дне реки Бахта покрыты инеем. То есть лёд нарастает под водой!


В Тюменской области много болот. В охотничью избушку нас вертолётом забрасывали. Стоит она на тонком земляном слое поверх воды, идёшь, а он шевелится под ногами. Там страха нет – есть ощущение зыбкости всего сущего. Там брусника на ветке может годами держаться и оставаться сочной и вкусной, чем и пользуются многочисленные медведи.



– Вы сказали, что со временем и впечатления «меняют угол». Неужели вас сейчас мало чем можно удивить?


– Однажды в тайге я увидел картину, поразившую моё воображение навсегда. В месте, где река сжимается между скалами и где водится таймень (самый крупный представитель семейства лососёвых, достигающий двух метров в длину и восьмидесяти килограммов веса. – Прим. авт.), я поднялся на гору. Каково же было моё удивление, когда наткнулся взглядом на банку из-под пива. Ничего более несоответствующего месту я в своей жизни не видел! Так меня даже бананы и ананасы не удивляли, что соседствуют на прилавках их плавмагазинов с галошами. Но вот бутылка пива в тайге поразила. Угодья одного охотника в тайге могут быть равны половине территории Липецкой области. Даже при всём варварском желании он землю эту испоганить не может! Идёшь – ни бумажки, ни пакета целлофанового нет, пьёшь из реки – а тут в непроходимой, казалось бы, тайге стоит банка пива!


Удивила меня Калининградская область – совершенно европейская из всех регионов России.



Другой мир


– Вы стараетесь окунаться в каждую реку, встреченную на пути – Волга, Ока, Дунай, Волхов, Иртыш, Бия, Катунь, Лена, Дон, Енисей, Великая (у Пскова), Свирь, Чёрное, Белое, Балтийское, Азовское моря. Ваш крёстный отец в литературе Валентин Григорьевич Распутин много лет бился за сибирские реки. На мой взгляд, река – это не только транспортная магистраль, это ещё и дорога времени, вбирающая в себя информацию о живущих. Что могут сделать для нас реки, раз мы ничего уже сделать для них не в силах – только изгадить и расширить русло в хозяйственных целях?


– В первую очередь, каждый человек хотя бы раз в жизни должен пройти по реке. Это совсем другой мир! Когда мои девочки (у Александра Новосельцева три дочери. – Прим. авт.) были ещё маленькими, я спросил их: знают ли они, как рождаются реки, и где их начало? Тайна эта повела нас к истокам маленькой, в двадцать с небольшим километров, речки Ельчик. Ещё в восемнадцатом веке она носила имя Елец, которое когда-то даровала и нашему древнему городу. Мы спустились под собором, что стоит на круче-мысе, образованном при впадении Ельчика в реку Быстрая Сосна, и пошли вверх по течению. Мир, открывшийся нам по берегам, заросшим деревьями и кустарниками, то поднимающийся скалистыми обрывами, то заболоченный или струящийся родниками, оказался – даже в черте города – удивительным и непохожим на обычное представление о давно известном пространстве. А стоило всего-то отойти от привычных прямых асфальтированных улиц с давно знакомыми домами, перекрёстками, переулками, словом, всем тем, что веками создавал человек, и спуститься к реке, и следовать всем её извилинам, продиктованным заповедными замыслами природы. Вдруг открывались какие-то тайны не только природы, но и самого города, разбитого на слободы. Монастырь, ранее доступный пешему ходу по прямой улице в десять минут, оказался тем самым дальним скитом, о котором я знал прежде из истории обители, но никак не мог представить его роль, как форпоста, стоящего на высоком берегу, изрезанном глубокими оврагами с отвесными стенами. От реки вдруг почувствовалась вся та глубокая древность и этих мест, и самого Ельца, недоступная с улиц. Дальше, за городом, за высоким мысом древнего городища с валами и рвами, долина речки расширилась, за густым лесом в скалистых обрывах открылся простор. Так даже малая река рассекретила неведомый мир – мир связи человека с первородной природой. К сожалению, этой первородности в европейской части России, почти не осталось…


Вода, реки – первое, самое главное, без чего человек не может существовать физически. Реки были основами цивилизаций. Даже государственное устройство часто определялось, исходя из направления, движения рек, их бассейнов. Пётр Первый административное устройство подчинил геополитическим целям. Он в начале восемнадцатого века создал, например, Азовскую губернию, размеры которой и географический контур кажутся сегодня непонятными: как могли соединяться воедино земли, входящие ныне в Пензенскую, Тульскую, Воронежскую, Ростовскую, Орловскую и другие области? Оказывается, очень просто: Пётр поставил цель выйти в Азовское и Чёрное моря, а главным путём на юг был Дон, с его бассейном. Все нынешние административные границы разъединяют донской бассейн, а при Петре всё работало на создание флота: в Павловске, в Воронеже делали корабли, а для этих верфей с лесов нынешних Тульской и Липецкой областей сплавляли лес из корабельных рощ. В Ельце и Липецке ковали якоря и детали корабельной оснастки, делали малые суда, а в других северных частях донского бассейна мастерили канаты из пеньки, гнали дёготь. Вся река, с её притоками и селениями, с городками и городами, работным и ратным людом на огромном пространстве вдруг сделалась единым организмом, служившим одной цели… А сейчас мы к рекам относимся примитивно: как к месту отдыха или рыбалки.


Я родился на Волге, на крутом Сталинградском развороте, и ширина простора Волги, с синеющим лесом Заволжья, всю жизнь живёт во мне. Она – мерило моего чувства открытого пространства, где бы я потом не был. По западную от Урала часть России нет большего, чем на Волге речного простора. Но потом, в Сибири, я видел Бию, Иртыш, Обь, Катунь, Лену, Енисей. Я смотрел на Бахту – не самый большой приток Енисея, и понимал, как невелик Дон, тоже в народе заслуженно именуемый батюшкой. А что уж говорить о Енисее! Мощь, простор, потаённая, но в то же время и открытая красота! Словно Сибирь рванула на груди тельняшку, разведя её берегами: нате, смотрите, душа моя нараспашку!



Вера


– В разговоре вы уже упомянули староверов. Что это за люди, нынешние старообрядцы? Более двадцати лет назад за судьбой отшельников Лыковых следила вся страна – это было сродни сегодняшних ток-шоу…


– Они очень разные. От Лыковых осталась одна Агафья – самый яркий представитель старообрядчества. Староверы на Алтае обмирщились, некоторые даже курят, а это для стариков была вообще запретная тема. В Уймонской долине есть деревня с прекрасным названием Тихонькая. Когда идёшь по её улочкам, видишь: вот дед, борода не стрижена годами, вид говорит за себя – старовер. А молодёжь и не отличишь. Енисейские старообрядцы покрепче, но молодые люди тоже потихонечку входят в мир. По Енисею мы двое суток плыли на теплоходе – играли на гармошках, пели на пристанях. Среди тех, кто с нами весело проводил время, были и молодые староверы. Они понимали, что грешат капитально. Но при этом так же знали, что потом отмолят (отработают) свой грех. Владимир Скунцев, сам старообрядец, хотел там записать песни. Зашли мы в дом, куча детей, женщины, мужиков мало – они на работе. На нас смотрели совершенно удивлённые глаза старообрядческих детей. Там, в енисейской глубинке, нравы всё-таки очень строгие. А вот их песенная культура уже тоже уходит. Посёлок старообрядцев возродили где-то в шестидесятых годах прошлого века – туда приехали староверы из разных мест. Их быт какой-то промежуточный: между стариной и современностью. Но мир их закрыт от посторонних, чтобы приехать, нужно заранее договориться. И то не всякого примут.



– А православные традиции там сильны?


– По-разному. И в храмы народ приходит каждый своим путём. Рассказывали нам такую историю. Батюшка получил приход в далёком-далёком сельце, приехал, а прихода-то собственно и нет – только две-три бабушки. По первой мирской профессии батюшка был музыкантом. Видит, что никак люди в храм на службу не идут. А тут – выходные, в селе свадьба. Тогда батюшка взял свою гармонь и пошёл играть на торжестве, решил, что хоть там народу пригодится. Он так отыграл, что в понедельник всё село пришло на службу!



Надежда


– Александр Васильевич, есть ли неосуществлённые мечты?


– Я очень долго жил в состоянии боязни мечт. В школе даже представить себе не мог, что стану архитектором. Дети же в то время мечтали о космосе, о море, вот и я думал о флоте. Господь управил пойти всё же в архитекторы. В какой-то степени выбор был осознанным, потому что поступил я в институт после армии. Меня оставляли на кафедре, но я всё куда-то стремился. Мне предоставили выбор в Липецкой области, и я ткнул пальцем на карте в красивое название Лебедянь. Но попал в Елец, оказалось, что отсюда мои предки. О Ельце я знал, что здесь производили махорку. Из Волгограда вёз «Советскую энциклопедию» и всё искал информацию о Ельце. Приехал в 1983 году, шёл через железнодорожный мост и наблюдал шикарную панораму, которая навсегда осталась в сердце.


Всё, о чём я мечтал и даже боялся себе в этом признаться, сбылось. В театре я играл, писал музыку для спектаклей, в кино снимался, познакомился с удивительными людьми, один из них – Николай Климов, великолепный художник и человек, сосед, друг, старший брат. Благодаря писательским делам стольких людей повидал: Распутин, Крупин, Лихоносов… Елец остаётся моим любимым городом. Ушло ли время Польского – не могу сказать… С теми моими друзьями и соседями по деревне, творческими людьми – с ними сейчас по разным причинам видимся в Польском всё реже. Но что-то ждёт впереди…



– Спасибо за беседу, Александр Васильевич. Ангела Хранителя вам в пути.



Фото из архива Александра Новосельцева

"ЛГ:итоги недели". Евгения Ионова
 
По теме
Городские спасатели откачали воду с территорий в центре, в районе Ниженки, ЛТЗ и Опытной станции Юлия КЛЮЕВА Жители Липецка 13 раз за сутки пожаловались на подтопление придомовых участков Фото:
Источник фото: https://липецкаяобласть.рф На липецком железнодорожном вокзале сегодня встречали детей из Белгорода и Белгородской области, подверженных участившимся обстрелам с украинской стороны.
Дни стали длиннее, солнышко светит ярче и теплее, сосульки завели звонкую перекличку, а на улице появились запахи мимозы… Это говорит о том, что наступила весна.
Затопило дорогу у посёлка Пластинки Усманского района, у села Красная Заря Данковского района, у деревни Засновка и Замятино Задонского района, села Русская Казинка Долгоруковского района, села Никольское Данковского района,
В настоящее время застройщик готов градостроительную и проектную документацию Юлия КЛЮЕВА В Липецке сносят гостиницу «Турист»: на месте здания появится жилищный комплекс Фото: Пресс-служба администрации города Липецка.
В современном мире существует огромное количество профессий нужных и важных, которые приносят обществу определенную пользу.
Вперёд, Спартак! - Газета Добринские вести Популярная кричалка футбольных фанатов «народной команды» из Москвы, вынесенная в заголовок, не имеет никакого отношения к спорту №1.
Газета Добринские вести
Затопило дорогу у посёлка Пластинки Усманского района, у села Красная Заря Данковского района, у деревни Засновка и Замятино Задонского района, села Русская Казинка Долгоруковского района, села Никольское Данковского района,
Gorod48.ru
Специалисты из Воронежа провели прием юных липчан - Управление здравоохранения 28 марта 2024 года на базе поликлиники ГУЗ «Областная детская больница» был организован консультативный прием специалистами клинических кафедр Воронежского государственного медицинского университета имени Н.Н.
Управление здравоохранения
Фонд «Милосердие» передал липецким медикам высокотехнологичное оборудование - Липецкая ГТРК Лия Мурадьян Помочь с закупкой попросили сами врачи Фото предоставлено пресс-службой Фонда «Милосердие» Благотворительный фонд «Милосердие» помог оснастить липецкую городскую больницу №3 современным медицинским оборудованием.
Липецкая ГТРК