Творцы надуманных «сенсаций»

"Липецкая газета". Владимир Петров


На первый взгляд сама постановка такого вопроса покажется нелепой: Пушкин и «злой демон революции» Лейба Давыдович Бронштейн (Троцкий) — кровные родственники? То есть Лев — продолжатель пушкинского рода? И носитель пушкинского духа? Однако не будем спешить: пытливый человеческий ум способен на многое. В чем лишний раз мы убедимся по ходу нашего повествования.


Мудрец. Философ. Поэт


Александр Сергеевич Пушкин был человеком во всех отношениях замечательным, даже если рассматривать его жизнь и личность безотносительно к гениальному творчеству. Пылкий, страстный, добрый, легко увлекающийся, обладавший ярким воображением, он был личностью удивительно цельной. Мудрец, философ, для которого тайны бытия не были загадкой, «умнейший человек», по определению царя Николая I. И вместе с тем открытый навстречу жизни — радостной, трагической, противоречивой, изменчивой.


Пушкин жил в конкретное историческое время, неотделим от него. Но и в известной расхожей фразе «Пушкин — наш современник» нет надуманного или формального обозначения его масштабности: читая Пушкина, осмысляя его жизнь, притягательную личность, невольно ощущаешь рядом незримое его присутствие. Целостность личности при всей ее сложности, многогранности и необычности проявляется вне условностей изменчивого исторического времени.


О Пушкине, кажется, сказано все — дореволюционными пушкинистами, исследователями первых десятилетий Советской власти, учеными позднейшего СССР. Изучено и опубликовано необозримое количество работ едва ли не по каждому произведению, рисунку, многократно осмыслена биография, пристрастия, семейная жизнь, родословная, в том числе многочисленного потомства в разных странах мира, влияние западной литературы. Перечень можно перечислять и перечислять.


В моей личной библиотеке около двух сотен изданий о Пушкине и его творчестве. Вот серия, начатая в 1963 году, — «Временник Пушкинской комиссии» Академии наук СССР, где публиковались труды ученых по различным аспектам пушкиноведения. К 200-летию гения издан великолепный сборник «Пушкин в русской философский критике», в который включены работы выдающихся русских философов, в том числе эмигрантского зарубежья XX века. Вот книги о родословной — С. Веселовского «Род и предки Пушкина в истории», В. Загорулько «А.С. Пушкин в судьбе его потомков и близких людей», Т. Лиокумович «Потомки А.С. Пушкина в Белорусси». И много других, тематически разнообразных изданий. Викентий Вересаев воссоздал четырехтомную биографию Пушкина-человека, где образ поэта представлен в течение обычной, бытовой жизни, без ее творческой составляющей, но все равно читающуюся с глубоким интересом. Словом, Пушкин, сколько бы и кто ни писал о нем, неисчерпаем. К его образу и творчеству обращались и будут обращаться тысячи и тысячи исследователей у нас в России и за рубежом.


Но каждое время, каждая эпоха рисуют нового «своего» Пушкина в трудах, отражающих идеологическое состояние общества, созданных под влиянием доминирующих социально-экономических тенденций. Виссарион Белинский писал так: «Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущим явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них свое суждение и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за ней эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и ни одна и никогда не выскажет всего...»


Пушкинисты старой школы, заложившие фундамент отечественного пушкиноведения, — классика, образец не только творческого подхода к ­изучению. Их труды отличает высокая культура и неизменно глубочайшее уважение к поэту. Хотя, жизнь есть жизнь — знали они и множество сплетен, непроверенных фактов, домыслов и инсинуаций, но в публичный «оборот» их категорически не допускали. Этика их работ, как и содержательность остаются образцами научной добросовестности и честности.


Советское пушкиноведение, естественно, привнесло «новое» в характер и направленность оценок. Однако судить личность, используя критерии и ­господствующие идеологические догмы позднейшего времени, значит, вольно или невольно искажать образ человека, дел его, да и самой эпохи. Эта истина для честного исследователя непререкаема. Вместе с тем, зачастую суждения авторов о Пушкине и его творчестве содержат внутренние логические противоречия. Для примера приведу работу члена-корреспондента Академии наук СССР А. Ерголина «А. С. Пушкин — великий поэт русского народа», опубликованную в 1949 году. В ее основе текст публичной лекции, в которой на протяжении двадцати страниц автор доказывает — каким был поэт «прогрессистом», «демократом», ненавистником самодержавного правления, разделял идеи первых демократов России — масонов-декабристов. Казалось бы, Запад для него — идеал свободного общества. Однако лекция завершается пушкинской цитатой: «С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавлено неумолимым эгоизмом и страстию к довольству…» Автор делает вывод: поэт «обличал старый, отживший феодальный мир, но он резко отрицательно высказывается и о новых, капиталистических отношениях, об английской и американской «демократии».


Итак, великий мыслитель отвергает и самодержавие, и буржуазную демократию. Что же тогда утверждает и приемлет? Абстрактную «свободу»? Это не уровень мышления Пушкина: он понимал и видел интересы России самодержавной (другой не было) и отстаивал их в своем позднем творчестве, желал блага и процветания, но не на пути декабристских иллюзий и тем более — западных заимствований.


Советский лектор хотел бы найти у поэта хоть строчку о «социализме с человеческим лицом», да не было их у него… Была другая строка: «лишь при сильной… власти возможно процветание искусства». Кстати, уместно привести здесь такую мысль Д. Мережковского: «Лев Толстой есть не что иное, как ответ русской демократии на вызов Пушкина». «Зеркало русской революции», как известно, призывал не только устранить самодержавие, но и само государство, как институт.


Когда крайности сходятся


Пушкин острее и ярче других ощущал присутствие в мире высшей гармонии, проявляющейся через любовь, заповеданную Иисусом Христом. Этот высший нравственный императив и определял неповторимое чувство меры, присущее гению. Или, как писал он сам, «нравственное чувство, как и талант, дается не каждому».


В наше время, когда уровень нравственной культуры даже не обсуждается в «креативном» сообществе, пушкиноведение не могло не пополниться «трудами», от которых старые пушкинисты, надо полагать, в гробах переворачиваются. Крайности, как известно, сходятся, образуя бесконечный круг блуждания словес. От вульгарной социологизации творчества Пушкина советскими исследователями некоторые современные авторы подошли к вульгарному опрощению, эпатажности, утверждению «сенсационных находок», которые торопливо, по-рыночному несут в массы. О нравственном чувстве, высшей гармонии, о вере в нечто более сущностное в их трудах и намека нет. Как тут не вспомнить проникновенное стихотворение поэта «Отцы пустынники и жены непорочны...», произросшее из молитвы св. Ефрема Сирина. Но рыночникам не до молитв...


Фантазии и гипотезы неопушкинистов способны поразить воображение любого, если, конечно, воспринимать их некритически. Например, есть такая версия: Пушкин не был смертельно ранен на дуэли с Дантесом, а переместился в Париж, став... Александром Дюма. Интересно, что все вновь созданные «открытия» базируются на одном ключевом утверждении: Пушкин был гениальным мистификатором! Мистификаторство его, если следовать рассуждениям неопушкинистов, было поистине бесовское. А значит, этим «качеством» можно манипулировать в «исследованиях», сколько угодно и как угодно.


Вот сообщение в одном из номеров газеты «Книжное обозрение»: «В США вышел новый роман Михаила Армалинского «Добровольные признания — вынужденная переписка» (1991 г.). Это произведение, в котором автор изложил свою, шокирующую откровенностью, философию любви и секса. Армалинский известен публикацией «Тайных записок 1836-1837 годов» А.С. Пушкина...».


Эти «записки» впервые увидели свет также в США в 1986 году. Россию они «осчастливили» в 2001 году в серии «Русская потаенная литература». Интересно, что автор предисловия к русскому изданию подводит глубокомысленный фундамент, объясняющий ценность грязной публикации: «Не Советская власть запретила публичное — устное и письменное — обсуждение интимных вопросов, в частности аспектов чувственности и телесных удовольствий. К сожалению, в стране, некогда принявшей христианство византийского толка, склонной ко всяческому умерщвлению плоти, вся эта сторона сводилась в лучшем случае к формулировке «беса тешить», в худшем — «блудодеянием».


Замечательно, что никто не верит в авторство «записок» Пушкина, но вот имя его «пришпиливается» к текстам бесстыдно. Много говорить о фальшивке, сотворенной чьей-то ушибленной головой, нет смысла. Только для иллюстрации того, какого нравственного падения способен достичь «творец», именуемый Армалинским. Но для какой цели сочинил он «записки»? Ответ дает сам Пушкин (1830 г.): «Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих основано счастие общественное или человеческое достоинство».


Потомки «лейтенанта Шмидта»


Как уже сказано выше, родословная Пушкина достаточно хорошо изучена. Однако — и неопушкинисты это учли — кроме законных детей у поэта могли ведь быть и незаконнорожденные: шалун был, брат Пушкин! О, какой простор для творческого полета открылся! Первым осваивать его начал Александр Лацис-Винтер, журналист «Литературной газеты» во времена редакторства ее Константином Симоновым. Причиной тому стало, пишет другой неопушкинист Владимир Козаровецкий, «открытие» — Лацис, как и Симонов, — «потомок Пушкина по внебрачной линии».


Надо отметить, разрабатывал пушкинскую тему Лацис очень активно, написав немало статей, отражающих оригинальные взгляды на некоторые обстоятельства «тайной» жизни поэта. Доказательства его выстраивались на сопоставлении всех известных документальных свидетельствах, текстах поэта, переписке, воспоминаниях современников, оценках других исследователей. «Открытий чудных» им совершено немало, и на первый взгляд весьма убедительных. Смущает одно — все они опираются на все то же «мистификаторство» Пушкина, а по сути, на предположение — поэт вел двойную жизнь. Внешнюю, видимую, наполненную трудами, вдохновением и страданиями. И тайную — самую интересную для «исследователей» определенного толка.


Нет возможности описать все «находки» Лациса. Расскажем вкратце об одной, особо сенсационной, в которой автор доказывает — правнуком Пушкина по внебрачной линии от некоей красавицы-польки Анжелики был Лев Троцкий. Тут, как бы помягче сказать, Лацис у постели не стоял, но собрал кучу косвенных признаков «схожести» поэта и его, якобы, потомка. И кучерявость, и голубые глаза, и «блестящие литературные и ораторские данные», и подергивание верхней губы у «демона» (вроде бы тик наблюдался и у Пушкина), и заявление Троцкого делегации евреев о том, что «он не еврей», и брата его звали Александр, а сестру Ольгой, и все в том же духе.


А дальше, в выводах, сплошная политика: «На родословной Троцкого пытались нажиться политические спекулянты и их прихвостни, литературные импотенты, бубнившие, что, мол, «все зло от них пошло». Но не выйдет это. Лишь один из наркомов первого поколения считался иудеем, и тот оказался потомком Пушкина».


Звучит пародийно, но не для автора цитируемых строк. Он продолжает накалять пафос: «Духовное и физическое родство Пушкина и Троцкого помогает многое обдумать вновь. Не только Пушкин (а кто еще?) помогает понять человеческое в Троцком, но и Троцкий помогает (!) увидеть в правильном масштабе (?) политическую силу ума Пушкина и глубже проникнуть в законы политического и личного поведения поэта. Через века и страны будут подниматься все выше и выше две великие фигуры. Они будут двигаться навстречу друг другу, они друг друга поддержат с пониманием и любовью. И что останется от завистников, от патологических лжецов, от человеконенавистников? Одна космическая пыль». Бедный, бедный Пушкин! Ну и «родственничка» ему нашли!


Идеи Лациса, сколько бы доказательно-бредовыми они не были, после его смерти подхватил другой активно работающий неопушкинист Владимир Козаровецкий, автор книг с эпатирующими названиями «А был ли Пушкин?», «Диплом рогоносца» и другие мистификации». В них развиты все те же темы: предком Пушкина был не «арап», а цыган из Индии, поэму «Конек-горбунок» написал не Ершов, а Пушкин, и, конечно, Троцкий — правнук Пушкина (мистифицированных потомков поэта Козаровецкий «обнаружил» значительное число).


Оба неопушкиниста в поддержку своих гипотез притянули… Сталина, как же без него. Безудержный пафос их выводов можно понять лишь в контексте сталинского периода русской истории. Прежде всего, Сталин заслуживал «вечного проклятия», по мнению авторов, за то, что ледорубом убил «потомка самого Пушкина»! А заодно повелел уничтожить тех пушкинистов, которые обладали сведениями о мнимом родстве Пушкина и Бронштейна. Например, Гессена устраняли особенно злостно: «В 1939 году в центре Ленинграда, на пустынной площади, его сбила машина; до нашего времени дошло предание: «Машина за ним гонялась как за мухой!»


Похоже, истоки «предания» надо искать в знаменитой пушкинской поэме «Медный всадник». Помните, полубезумный Евгений бежит от памятника Петру I: «И он по площади пустой бежит и слышит за собой — как будто грома грохотанье — тяжелозвонкое скаканье по потрясенной мостовой…»! Другого пушкиниста, Модзалевского-младшего, просто выбросили из поезда. И все это подается как факты, доказанные без доказательств, априори.


Место на Парнасе


Все эти «гениальные» открытия, повторим, основаны на предположении (признании), что Пушкин всю жизнь мистифицировал. Одна его из величайших мистификаций была осуществлена пред смертью. Известный ученый-экономист, академик Николай Петраков написал почти трехсотстраничную книгу «Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали». В этой работе он доказывает: подлый «диплом рогоносца» страдающий поэт сотворил собственноручно и сам же разослал его знакомым. Зачем? Чтобы доказать всему петербургскому «свету» — царь был любовником его жены, Натальи Николаевны. А поскольку вызвать Николая I на дуэль он не мог, то гнев свой мистифицировал, выбрав мишенью Дантеса.


Отметим вот что: а если бы на дуэли Пушкин убил «невиновного» Дантеса? Как-то не вяжется логика его преддуэльных действий с утверждением академика, да и с христианским мировоззрением Пушкина. Даже в случае, если бы Геккерны, чтобы прикрыть царя, играли роль «подставы», мог ли он пойти на убийство? Но и мистифицируя, мог ли поэт заранее знать, что будет убит? А вдруг Дантес промахнется, хотя он был отличный стрелок, или выстрелит в сторону? Кем бы тогда оставался Пушкин в глазах «света»? Наедине со своей совестью?


Следует отметить вот какую особенность работ неопушкинистов: тексты их, как блохами, переполнены либеральными настроениями и мыслями. А в итоге вот так, науко­образно-тонко живого русского гения превращают в функцию, всю жизнь, оказывается, занимавшегося мистифицированием. Гениальное творчество — это потом, в перерывах между очередными мистификациями...


Мы познакомили читателей лишь с частью работ новых «исследователей» жизни Пушкина: их гораздо больше, хотя ничего, кроме обывательского примитивного интереса, они не несут, ответно душа не встрепенется. Все истинное, лучшее для понимания Пушкина — гения и человека — находится в других работах — в его произведениях. Читайте Пушкина! В любых жизненных ситуациях — читайте Пушкина и найдете сочувствие, утешение, совет и благословение.


В 1828 году Василий Жуковский, прочитав «Евгения Онегина», писал поэту: «По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе. И какое место, если с высокостью гения соединишь и высокость цели! Милый брат по Аполлону! Это тебе возможно! А с этим будешь недоступен и для всего, что будет шуметь вокруг тебя в жизни».

 
По теме
27 марта в Липецком драматическом театре на Соколе состоялось традиционное празднование Дня театра.
  26 марта студенты подготовительного отделения кафедры русского языка как иностранного посетили Липецкий историко-культурный музей.
Мужчине грозит до пяти лет лишения свободы Юлия КЛЮЕВА 45-летнего жителя Липецка осудят за поджог макета фотовыставки в парке Победы Фото: Юлия КЛЮЕВА В Липецке будут судить мужчину, который поджег макет фотовыставки.
Специалисты из Воронежа провели прием юных липчан - Управление здравоохранения 28 марта 2024 года на базе поликлиники ГУЗ «Областная детская больница» был организован консультативный прием специалистами клинических кафедр Воронежского государственного медицинского университета имени Н.Н.
Управление здравоохранения
Фонд «Милосердие» передал липецким медикам высокотехнологичное оборудование - Липецкая ГТРК Лия Мурадьян Помочь с закупкой попросили сами врачи Фото предоставлено пресс-службой Фонда «Милосердие» Благотворительный фонд «Милосердие» помог оснастить липецкую городскую больницу №3 современным медицинским оборудованием.
Липецкая ГТРК